Изменения в семейно-брачных отношениях в Китае и на Тайване после Синьхайской революции

 
 
Аннотация: После Синьхайской революции со всей остротой встал вопрос о пересмотре старой системы ценностей и ослаблении общественных норм, ущемлявших достоинство личности, о замене их демократическими и гуманистическими идеалами. Одним из важных направлений этой борьбы стало движение за равноправие женщин: за предоставление им возможности получать образование и профессию, участвовать в общественно-политической жизни страны, иметь равные с мужчиной права в семье, свободно решать вопрос о вступлении в брак или расторжении брака, регулировать имущественные отношения. Были предприняты попытки разработать  соответствующие законы, но из-за консервативности китайского общества они вплоть до образования КНР носили в основном декларативный характер. Процесс создания современных семейно-брачных отношений шёл болезненно и медленно на протяжении всего республиканского периода.

---

Синьхайская революция 1911 г. стала переломным моментом в истории Китая. Революция привела к слому старого и установлению нового общественно-политического строя, заложила первичную основу для обновления страны и модернизации общества, создала условия для оживления экономики, развития науки и техники, становления новой культуры, нанесла удар по старой идеологии традиционного Китая, дала толчок к разрушению феодальных традиций. Началось более активное, чем раньше, проникновение во все сферы жизни западной культуры, противодействие влиянию которой в условиях закрытости китайского общества до начала ХХ в. считалось едва ли не главным достоинством императорской власти.
 
Однако один революционный удар был не в состоянии покончить с удручающей отсталостью и засильем феодальных порядков в умах и сознании народа. Свойственная китайцам приверженность старым догмам в семейных отношениях создавала препятствия на пути прогрессивного развития общества. Мгновенно разрушить устоявшийся менталитет не могли никакие революционные потрясения. Передаваемые из поколения в поколение взгляды пустили глубокие корни в повседневную жизнь китайцев. Их почитали и соблюдали не только простые люди, которые в силу своей необразованности более других были подвержены суевериям, предрассудкам и требованиям ритуала. В сохранении и поддержании феодальной морали были заинтересованы верхи общества – ее использовали, чтобы держать в повиновении подданных, контролировать их умы и поступки.
 
Традиции и установленные предками правила поддерживались в той или иной степени на протяжении всего республиканского периода. Борьба старого с новым в жизни народа шла с большими трудностями не только потому, что основную часть населения составляло необразованное консервативное крестьянство,  но также и потому, что образованные люди, выходцы из правящего класса, нацеленные на прогрессивные преобразования, получив классическое образование, оставались под влиянием традиционной морали (даодэ 道德) и идеи сохранения традиционных ценностей, которая представлялась частью общества как составляющая национальной идеи.
 
После революции со всей остротой встал вопрос о пересмотре старой системы ценностей и ослаблении влияния в обществе ущемлявших достоинство личности норм, о замене их демократическими и гуманистическими идеалами. Борьба с предрассудками и старыми обычаями в семейных отношениях, имеющих в конкретно-историческом типе китайского общества свои традиции и специфику, стала важной частью патриотического движения и движения за новую культуру. Она велась как на уровне государства (законодательные акты), так и на уровне пропаганды силами прогрессивной общественности (публикации в прессе, выступления и реальные шаги таких известных деятелей, как Чэнь Дусю, Ли Дачжао, Мао Дунь, Лу Синь, Цай Юаньпэй и другие).
 
В первые же месяцы после установления Китайской Республики правительство приняло постановления, направленные на ликвидацию явлений, ущемлявших достоинство личности, и закреплявших неравноправное положение женщины в семье и обществе. Были одобрены документы, в которых запрещалось бинтование ног у женщин, ликвидировался институт наложниц, формально ставились вне закона азартные игры, детское сватовство, старые обряды, связанные с рождением, свадьбами, похоронами и др. Новая власть ясно видела пороки общества, мешавшие движению вперед, однако не практике провести реформы было чрезвычайно трудно.
 
Революция положила начало периоду радикальной смены ориентиров, включения в общественную жизнь новых слоев населения, прежде всего женщин, которые в старом Китае традиционно были лишены большинства  гражданских прав. Обеспечение равенства мужчин и женщин стало главным лозунгом прогрессивной общественности. Однако преобразования в этой области жизни китайского общества давались с огромным трудом. Большое внимание проблеме положения женщины в семье и обществе уделял издававшийся в Пекине журнал «Дунфан цзачжи» (东方杂志)[3, c.4-50]. Одно из старейших и авторитетнейших китайских изданий после Синьхайской революции активно знакомило читателей с положением женщин и системой брака в других странах мира, прежде всего в Америке и Европе. Появились женские печатные издания, а также переводы западных литературных произведений, повествовавших об отличном от китайского образе жизни женщин. Все это влияло по общую атмосферу в обществе.
 
Тем не менее, освобождение женщины от подчиненного положения, которое она имела в старом обществе, происходило крайне медленно. По традиции девочка беспрекословно подчинялась воле отца, училась быть послушной, почтительной, услужливой, никогда не жалующейся на судьбу. Девушка, выходя замуж, полностью теряла связи с родной семьей, попадала под власть мужа и его клана, где также находилась в подчиненном положении. Лу Синь в рассказе «Развод» очень точно охарактеризовал  роль женщины в семье: главная героиня Айгу была «тише воды, ниже травы, покорно выполняла все обряды, была почтительной и вежливой» [2, т.1, с.437]. Женщина должна была строго следовать «Наставлениям для женщин», в которых в качестве золотого правила для жены закреплялись покорность и повиновение, сосредоточение на доме и быте. Бинтование ног также способствовало затворничеству и ограничению интересов женщины домашними делами – на искалеченных ногах было нелегко передвигаться вне дома. В Китае подсчитали, что за тысячелетие, предшествовавшее Синьхайской революции, около 4,5 миллиардов китайских женщин прошли через процедуру бинтования ног. Уже в конце правления Цинов оно воспринималось передовой частью общества не как отличительный признак традиционной культуры, а как «черное пятно» в истории китайской нации. Стремление иметь «тонкую, маленькую, острую, изогнутую, благовонную, мягкую и симметричную» ножку, служившую одним из обязательных атрибутов красавицы, было настолько велико, что женщины всю жизнь переносили боль. В первые годы правления маньчжуров женщинам с ножкой в «три цуня» запрещалось находиться в императорском дворце. Указы  цинских императоров Шуньчжи (1645) и Канси (1664) о запрещении бинтования ног не имели эффекта – настолько была сильна сила привычки. Маньчжурки не бинтовали ноги, но носили специальную обувь, зрительно уменьшавшую размер ступни.
 
Самый ранний документ, запрещавший бинтовать ноги девочкам, появился сразу после Учанского восстания и был принят Хубэйским военным правительством 19 октября 1911 г., что свидетельствует о повышенном внимании новой власти к данной проблеме. Правительство Сунь Ятсена выпустило Указ о запрете бинтовать ноги 13 марта 1912 г.[5, т.2, с.264]. Но эти официальные документы не стали импульсом для ускорения процесса отказа от бинтования ног. Общие настроения большой части населения выразил Юань Шикай в речи на церемонии вступления в должность президента Китая 10 октября 1913 г.: «Нельзя с легким сердцем расстаться с учениями и традициями предков, накопленными за 4 тысячи лет».[1, 11.10.1913]. Маленькие ножки оставались предметом любования и сексуальной притягательности, на производство специальной обуви для представительниц разных слоев населения работали многочисленные фабрики и мастерские. В Китае существовала поговорка: «Чем меньше ножки, тем больше страсти». Во многих провинциях в первые десятилетия ХХ в. продолжали проводить конкурсы красоты «изогнутых, как лук, ножек», а матери, которые беспокоились о судьбе своих дочерей, продолжали накладывать на меленькие ножки метры бинтов. Совершенно очевидно, что решение о запрете на бинтование ног значительно опередило процесс изменения сознания общества, не готового к кардинальным переменам. Предусматривались штрафы за невыполнение Указа, однако из-за широкого протестного движения этот пункт пришлось вскоре отменить. Несмотря на запреты, в отдаленных районах Китая обычай с раннего детства бинтовать ноги девочкам процветал до 1930-1940х годов, когда наметилась реальная тенденция снижения числа приверженцев фетиша маленькой ножки. Категорического запрета на бинтование ног не было вплоть до образования КНР. Только народная власть сумела покончить с варварским обычаем коверкать ноги, а последнюю фабрику по производству обуви для маленьких ножек закрыли в Харбине лишь в 1989 г.
 
На Тайване маленькие ножки также были популярны. По японской статистике, в начале ХХ в. 80 тыс. из 2,9 млн. жителей Тайваня бинтовали ноги. Однако в последние годы правления Цинов стали возникать общества, члены которых выступали против этого обычая. Японские власти сначала ввели мягкий запрет, а когда с 1897 г. стали считать всех тайваньцев японскими гражданами, ужесточили меры по наказанию нарушителей, носивших маньчжурские косы и бинтовавших ноги – внешний вид жителей не должен был наносить урон имиджу японской нации. Девочкам запрещалось бинтовать ноги, девушкам до 20 лет приказывалось разбинтовать ноги, женщинам старшего возраста, которые не могли ходить без бинтов, – носить обувь нормального размера. Проблема была решена очень быстро через высокие штрафы и систему наказаний, чего не сумели добиться на континенте.[4, с.8-15]
 
Маленькие ножки, приносившие физические страдания женщинам на протяжении всей жизни, были лишь частью трудной судьбы женщин в старом Китае. В начале ХХ в., а особенно после Синьхайской революции, прогрессивные деятели Китая заговорили о равенстве женщин и мужчин в семье, о необходимости предоставить женщинам возможность принимать участие в общественно-политической жизни, обеспечить им доступ к образованию и получению специальности, об облегчении их семейного положения. Лян Цичао, выступая в 1922 г. в женском педагогическом училище в Нанкине, подчеркивал важность обеспечения женщинам равного с мужчинами доступа к образованию, получению профессии и участию в политической жизни.[12] Мао Дунь, высказывавшийся за самые решительные меры, направленные на изменение положения женщин, выделял три основные направления работы: освобождение женщины, улучшение образования детей, решение проблемы наследования собственности.[7, т.1, с.469]
 
После Синьхайской революции была предпринята попытка узаконить семейные отношения и сделать более современным институт брака, подвести под него законодательную базу. В 1915 г. Министерство юстиции разработало законопроект «Гражданского кодекса»[6, с.84], в котором, в частности, регулировались семейные отношения. Устанавливался возрастной ценз для вступающих в брак: для юношей 16 лет, для девушек – 15. По-прежнему требовалось получать согласие родителей. Известно, что браки в старом Китае заключались по сговору родителей, путем передачи девочки в дом будущего мужа до достижения брачного возраста или принятием жениха в дом невесты, если в ее роду не было мужчин. Во всех случаях решение принималось родителями.
 
Однако в проекте «Гражданского кодекса» были недостаточно четко прописаны такие важные положения, как запрет на браки между малолетними детьми и родственниками, на продажу девочек в дом будущего мужа, не регламентировался статус жен и наложниц, обходились вопросы наследования имущества. Значительным шагом вперед было закрепление в документе равных прав обоих супругов на развод. В традиционном обществе можно было оставить жену, бросить жену, отослать ее к родителям (сю ци, ци фу 休妻, 弃妇), что свидетельствовало о превосходстве мужа в семье, его власти над женой и его абсолютном праве принимать решение. Родители договаривались о свадьбе, не интересуясь согласием дочери, учитывая лишь рекомендации гадателя. Позже в семье мнение жены также никого не интересовало, ее интересы не принимались в расчет. Родовая система помогала поддерживать такой порядок. В старом Китае муж мог оставить жену при наличии «семи обстоятельств» (ци чу 七出): если жена не нравилась его родителям, была бездетной, изменяла мужу, ревновала, болела неизлечимой болезнью, слишком много говорила, воровала. [7, с.492]. В последние годы правления династии Цин был разработан проект «Гражданского кодекса», закрепивлявший понятие «развод» (лихунь 离婚), в отличие от прежних формулировок, таких, как «оставить жену». После провозглашения Китайской Республики и проникновения в общество западных идей и понятия «личность» произошли дальнейшие изменения в традиционной клановой системе китайской семьи. Возникло движение за свободу вступления в брак, за равенство мужчины и женщины в браке, за равные права на развод, за право женщин повторно вступать в брак. Женщины отстаивали право выражать и отстаивать собственное мнение и совершать самостоятельные поступки. Под знаменем борьбы за свободу, демократию, права человека, под влиянием западных идей, передовые умы китайского общества заговорили о свободе развода. Обсуждение проблемы вызывало горячие споры в стране, поскольку речь шла о разрушении феодальной системы и традиционной концепции брака. «Гражданский кодекс» был призван закрепить новые положения в семейных отношениях. Но общество в силу своего консерватизма не было готово к восприятию новых веяний, и законопроект не был принят. Даже утвержденный Нанкинским правительством через 15 лет, в 1930 г., «Гражданский кодекс», еще долгое время действовал лишь на бумаге. На практике продолжали действовать традиция, местные обычаи и юридический прецедент. Особенно это касалось районов проживания национальных меньшинств, которые категорически не желали отказываться от древних правил и обрядов. Но и среди ханьцев продолжали встречаться пережитки прошлого: вступление в брак кровных родственников, воспитание девочки в доме будущего мужа и др.
 
Законопроект «Гражданского кодекса» 1915 г. предусматривал развод в случае невозможности прийти к соглашению и разрешался с согласия обеих сторон. Мужчины моложе 30 лет и женщины моложе 25 лет должны были получить разрешение родителей. Родители принимали участие также в процессе примирения супругов. В Законопроекте ничего не говорилось о разделе имущества (в «Гражданский кодекс» 1930 г. был введен раздел «Наследование»). В соответствии с существовавшей юридической практикой, если инициатива развода исходила от мужа, он обязан был выплатить жене определенную сумму на ее содержание; если истицей была жена, она должна была вернуть выкуп, заплаченный перед свадьбой за невесту.
 
В 1918 г. ведущий китайский мыслитель и философ XX в. Ху Ши отмечал в одном из своих выступлений, что китайские студенты, учившиеся за границей и «вдохнувшие воздух просвещения», по возвращении домой считали проблему развода чуть ли не самой важной проблемой для обсуждения. Таким образом, после революции сознание людей постепенно стало раскрепощаться, движение за свободу развода получало все более широкий размах.  
 
Оказавший большое влияние на общественно-политическую мысль Китая первой половины XX в., писатель Лу Синь отмечал: «Семья – это место, где проходит жизнь китайцев. В то же время – это и место погибели. Что делать, если пришла погибель, а жить еще хочется? Гражданин Республики будет бороться снова и снова, и в итоге скажет: развод».
 
Газета «Шэньбао» (申报), которая издавалась в Шанхае, сообщала 13 января 1913 г. об увеличении числа заявлений о разводе, поданных в Судебную палату города. Аналогичные явления наблюдались в Пекине, Тяньцзине,  провинции Чжэцзян. [13] Характерной чертой дел о разводе было то, что инициатива чаще исходила от женщин. Причиной развода женщины в подавляющем большинстве случаев называли физическое насилие со стороны мужа или его семьи.[3, с.532-558] Причем, чем ниже был образовательный уровень мужей, тем чаще жены терпели физическое насилие и стремились от него освободиться. Однако суды, отрицательно относившиеся к распаду семьи и считавшие семью гарантией стабильности общества, не во всех случаях удовлетворяли иски женщин.[2, с.17]
 
Угнетенные бесправием в традиционной китайской семье, обусловленным зависимостью от мужа и его клана, женщины в массовом порядке желали покончить со своим неравноправным положением, как только это стало возможно.  Следует также отметить, что дела о разводе начали возбуждать сначала в столице и крупных приморских городах – там, где общество было более подготовлено к восприятию новых явлений. Развод оставался неприемлемым поступком в глубинных районах Китая и воспринимался общественностью крайне отрицательно. Нередко приглашенные в суд свидетели давали ложные показания против женщин, что приводило к отклонению иска о разводе.
 
Большое влияние на передовую часть китайского общества оказывали западные литературные произведения, в которых освещались семейные отношения. Огромной популярностью пользовалась переведена на китайский язык в начале ХХ в. драма Г. Ибсена «Кукольный дом». Главная героиня Нора вызвала симпатии передовой китайской общественности, в первую очередь  женской, благодаря ее смелости  и демократическому мышлению. Не желая обманывать себя, мужа и детей, она решительно порывает с Хельмером, убедившись в том, что больше его не любит. На многие годы образ Норы стал для китайских женщин символом свободы в семейных отношениях.
 
После Синьхайской революции стали происходить случаи, которые были невозможны в старом обществе. Ярким примером проявления женской самостоятельности и решительности служит история художницы Лу Сяомань (陆小曼). Она училась во Франции, познакомилась с западной жизнью, свободно владела английским и французским языками. Кроме занятия живописью она также увлекалась литературной деятельностью и сценическим искусством, некоторое время работала переводчицей. В 1922 г., в возрасте 19 лет Лу Сяомань по сговору родителей вышла замуж за полковника Ван Гэна, выпускника университета Цинхуа, который учился позже в США (Мичиганский, Колумбийский, Принстонский университеты). Но широкое образование не помешало Ван Гэну сохранить традиционные взгляды на семью и положение женщины, остаться приверженцем традиционной морали. После «медового месяца» Лу Сяомань поняла, что у нее много различий с мужем во взглядах на жизнь, столкнулась с его эмоциональным равнодушием, которое больше всего ранило ее душу. Вскоре Ван Гэн был назначен начальником полиции Харбина, жена последовала за ним. Сяомань не понравилась жизнь на новом месте, к тому же Ван Гэн был постоянно занят, уделял мало внимания жене и не интересовался ее делами. Сяомань жила то в Харбине, то в Пекине с родителями. Муж требовал беспрекословного подчинения и выполнения его воли. После одного из случаев, когда Ван Гэн в очередной раз публично унизил жену, Лу Сяомань твердо сказала мужу, что уезжает в Пекин и не вернется. Родители молодой женщины разделились в своих мнениях. Отец поддержал молодую женщину и разрешил жить в его доме. Мать же, получившая традиционное воспитание и придерживавшаяся старых взглядов на семейные отношения, осудила поступок дочери и не поддержала идею о разводе. Тем не менее, последовал развод, а потом также малоприемлемое для старого Китая событие – повторное замужество с поэтом Сюй Чжимо, который также пережил развод. Лян Цичао, который еще в XIX в. говорил «об искоренении рабства внутри себя», поддержал смелое решение пары и выступил свидетелем на их свадьбе. Раньше вторичное замужество считалось преступлением перед памятью о покойном супруге. Более того, невеста, потерявшая жениха до свадьбы, все равно «выходила замуж» за табличку с именем умершего суженого и всю жизнь должна была провести в доме мужа, не имея права обрести другую семью. После Синьхайской революции патриархальные семейные устои начали постепенно ломаться. В статьях и выступлениях демократически настроенных деятелей звучали призывы к кардинальной перестройке системы семейных отношений, хотя на практике этот процесс происходил очень медленно.
 
В 1931 г. в Китае рассталась с супругом и получила развод наложница последнего китайского императора Пу И по имени Вэнь Сю (文绣). Ее уверенность в правильности принятого решения поддержала дальняя родственница Юй Фэнь, которая сама была не очень счастлива в браке. Муж Юй Фэнь, старший внук бывшего президента КР Фэн Гочжана, придерживался старых патриархальных взглядов на брак и не допускал свободомыслия в семье. Однако его жена была хорошо знакома с новыми веяниями и законами. Юй Фэнь выразила готовность помочь Вэнь Сю советом и делом, когда приехала к ней в Тяньцзинь. Женщины были уверены, что теперь, когда Пу И отрекся от престола, перестал быть императором и стал обыкновенным гражданином, он был обязан подчиняться всем законам Китайской Республики, уважать равенство мужчин и женщин. Причиной развода Вэнь Сю указала «плохое обращение с женой» и потребовала выплаты алиментов на свое содержание после развода.  Пу И вспоминал, что в процессе развода Вэнь Сю вела себя очень смело, проявила силу воли и твердость характера. 22 октября 1931 г. в юридической фирме Линь Чэнь и Линь Тин в Тяньцзине в присутствии трех адвокатов было подписано Соглашение о разводе из трех пунктов.
 
1. Пу И выплачивает Вэнь Сю 55 тысяч юаней на ее содержание.
 
2. Вэнь Сю разрешается забрать всю одежду и предметы первой необходимости, которыми она пользовалась при жизни с Пу И.
 
3. После возвращения в Бэйпин к родителям Вэнь Сю не должна делать ничего, что могло бы нанести ущерб репутации Пу И.
 
Чтобы «сохранить лицо» и подчеркнуть свое особое положение как монарха, хоть и бывшего, Пу И настоял, чтобы в Соглашении о разводе употреблялась формулировка «повелеваю». В нем было также отмечено, что «императорская наложница становится простолюдинкой». При этом Вэнь Сю лишалась всех императорских привилегий и званий. Примечательно, что, из-за ее развода с Пу И, в 2004 г. потомки императорского дома династии Цин не оставили за  Вэнь Сю, в отличие от других наложниц, соответствующий ее бывшему статусу посмертный титул.
 
За 300 лет правления маньчжурской династии Цин, равно как при всех предыдущих китайских или иноземных династиях, женщины любых сословий не осмеливались просить развода у своих мужей. Потребовать развода и добиться успеха стало возможно лишь на волне бурных прогрессивных преобразований китайского общества, возникших после Синьхайской революции. 
 
Тайвань с 1895 г. находился во владении Японии, и Синьхайская революция непосредственно на него не повлияла. Однако и на отдаленном острове также наблюдалось некоторое улучшение положения женщин в обществе, вызванное общемировыми тенденциями. Японские колониальные власти пытались ввести на Тайване гражданское право периода Мэйдзи, но столкнулись с противодействием местной традиции и сохранением в обществе патриархального сознания. Тем не менее, в 1922 г. на Тайване был принят Закон о разводе, который предусматривал принятие судебного решения о разводе и ставил закон выше обычной практики и предписаний чиновников. Закон закреплял право женщины на развод и право инициировать развод. Таким образом, он явился шагом вперед и важным поворотным моментом на пути установления гендерного равенства, расширяя права женщин и в то же время ограничивая права мужчин в отношении развода.[8, с.20-98]
 
Борьба со старыми традициями в семейных отношениях привела в Китае к внедрению новой атрибутики в обряд бракосочетания. Началось деление на традиционную и «цивилизованную» свадьбу (по западному образцу). На последней невеста представала в белом платье западного покроя, с фатой на голове, с подружками и детьми, придерживающими шлейф платья. В руках невеста часто держала букет из живых цветов – украшение, не свойственное китайской традиционной культуре. В свадебных нарядах женихов и невест долгое время наблюдалось смешение стилей: китайский халат и европейская шляпа на женихе, традиционное свадебное платье из китайского шелка с европейскими перчатками и туфлями на высоком каблуке на невесте и т.д. Менялось отношение к свидетельству о браке, как документу об акте гражданского состояния. В начале ХХ в. было принято покупать в лавке бланк свидетельства и заполнять его от руки. На бланк наклеивали марку об уплате пошлины, и тогда документ считался действительным. На практике он не имел особого значения. После Синьхайской революции стали вводиться отпечатанные типографским способом бланки свидетельств о браке. Был определен размер пошлины. В свидетельство о браке в разные годы вносились такие сведения, как согласие родителей, имена свидетелей, имя регистратора. На свидетельстве изображали благожелательные символы: дракон и феникс, младенец с персиком, лотос, пионы. Имя жениха традиционно значилось на первом месте, независимо от количества черт в именном иероглифе, чтобы подчеркнуть значимость мужа и его главенство в семье. Имя невесты помещали на некотором расстоянии от имени будущего мужа.[11]
 
Одной из новых тенденций было проведение скромной свадьбы без приглашения десятков и сотен гостей. Пекинская «Чэньбао» в 1921 г. рассказывала о «новой свадьбе новых людей» [7, т.1, с.475]
 
Профессор университета Цинхуа Чжао Юаньжэнь и врач больницы Сэньжэнь Ян Бувэй, оба с хорошим заработком, могли устроить любую свадьбу. Но пара решила не приглашать гостей и не принимать подарки. Вместо этого они скромно отметили бракосочетание дома в обществе двух свидетелей. Друзьям и родственникам молодожены разослали письмо, в котором уведомляли, что они «свободно вступили в брак» и, выступая против ненужных расходов, делают два отступления от традиции. Первое – не принимают подарки, но будут рады получить созданные друзьями нематериальные поздравления – посвящения, стихи, музыкальные произведения. Второе – просят друзей, каждого от своего имени, направить предназначенные молодоженам деньги в адрес Китайского научного общества. Ху Ши, который выступил свидетелем жениха, еще не получил уведомление, когда пришел поздравить молодоженов. У него в руках был сверток в красной обертке. Чжао Юаньжэнь немедленно напомнил, что подарков они не принимают, и попросил не нарушать установленные молодыми правила. Ху Ши улыбнулся и сказал: «Очень правильно. Это моя собственная работа – исследование Сна в красном тереме». Тогда Чжао с удовольствием  принял подарок.  
 
С другой стороны, в обществе сохранились старые представления о свадьбе, особенно если речь шла о недавнем императоре, который хотя и отрекся от престола, продолжал жить в Запретном городе и пользоваться привилегиями монарха. К состоявшейся в 1922 г. свадьбе Пу И подарки прислали: президент Китайской Республики, другие высокопоставленные официальные деятели, главы милитаристских клик и местные начальники, маньчжурские и монгольские князья, высшее чиновничество и религиозные деятели. Верхи по-прежнему относились к Пу И с пиететом, подтверждением чего служит тот факт, что среди подарков было множество жезлов «жуи», которые в списке подарков стояли на первом месте. Традиционное сознание связывало «жуи» с императорской властью и воспринималось не только как символ исполнения желаний и счастья, но и как неотъемлемый атрибут личности императора, несмотря на изменение статуса Пу И.
 
Президент Ли Юаньхун направил Пу «жуи», золотую вазу и серебряный чайник. Лидер Чжилийской милитаристской клики Цао Кунь подарил «жуи» и ткани. Бэйянский милитарист У Пэйфу – ткани и 7 000 серебряных юаней. Известный военный и политический деятель Фэн Юйсян – «жуи», серебряные наручные часы, золотую и серебряную посуду. «Правитель» Северо-восточного Китая Чжан Цзолинь – «жуи» и ткани. Бывший президент Китайской Республики Сюй Шичан – комплект мебели. Бэйянский милитарист Ван Бэйцин – «жуи» из золота. Губернатор трех восточных провинций Китая генерал Чжан Сюнь – 10 000 серебряных юаней. Китайский реформатор Кан Ювэй – нефритовую ширму, бабочку из природного камня, атрибут свадьбы Наполеона, 1 000 серебряных юаней и написанные собственноручно парные надписи. Подарков скопилось такое количество, что в покоях Пу И не хватило места, чтобы их поставить.[12]
 
Приведенные выше примеры иллюстрируют разнообразие и противоречивость отношения к семейно-брачным отношениям в китайском обществе после Синьхайской революции. Новое соседствовало со старым, временами мирно уживаясь, а временами вступая в противоборство, и даже приводя к трагедиям. После Синьхайской революции во всех сферах жизни китайского общества наметились изменения. Не всегда развитие шло поступательно, были и успехи, и неудачи, и приживалось только то, что соответствовало менталитету нации и соотносилось с ее древними традициями. История доказала, что преобразования должны проходить постепенно, с учетом национальной специфики и особенностей психологии народа. Лишь тогда эти преобразования будут носить необратимый характер.
 
Список литературы
1. Peking Gazette. Пекин
2. Лу Синь. Собрание сочинений в четырех томах. М. 1954
3. Дунфан цзачжи цзунлу. 03.1904 - 02.1948. (Журнал «Дунфан цзачжи. Содержание). Пекин. 1957
4. Ло Лихуа. Цин мо минь чу тайвань юй далу буфэнь дицюй чаньцзу гунсе цзаосин суцай юй сюхуа ши чжи яньцзю. (Исследование образцов стилей, цвета и вышивки специальной обуви для забинтованных ножек на Тайване и в некоторых частях континентального Китая). Тайбэй. 2004
5. Сунь вэнь сюаньцзи. Шан, чжун,ся цэ. (Сунь Ятсен. Избранные произведения. В 3 томах). Гуанчжоу. 2006
6. Тушо чжунго бай нянь шэхуэй бяньцянь: лии, сянцин,цзунцзяо (1840-1949). (Изменения в жизни китайского общества за 100 лет: ритуалы, местные обычаи, религия. 1840-1949).  Шанхай. 2001
7. Цзю чжунго да болань: 1900-1949. Шан, ся цзюань. (Хроника исторических событий в Китае с 1900 г. по 1949 г.  В 2 томах). Пекин. 1995
8. Чэнь Чжаожу. Лихунь дэ цюаньли ши: тайвань нюйсин лихунь цюань дэ цзяньли цзи ци иию. ( История права на развод: получение женщинами на Тайване права на развод и его значение). Тайбэй. 2009
9. Holmgren J. The Economic Foundations of Virtue: Widow-Remarriage in Early and Modern China. / Australian Journal of Chinese Affairs. 1985. Issue 13
10. Kuo Margaret. Spousal Abuse: Divorce Litigation and the Emergence of Rights Consciousness in Republican China / Modern China. 38(5).  2012
11. Jiéhūn zhèngshū bǎinián yǎnyì 结婚证书百年演绎 (Просмотрено 20.08.2012)
12. http://lishi.top81.com.cn/2011/0918/10729.html (Просмотрено 11.11.2012)
 
Ст. опубл.: Синьхайская революция и республиканский Китай: век революций, эволюции и модернизации. Сборник статей. – М.: Институт востоковедения РАН. – 312 с. С. 145-159.